Фразы: знаменитые высказывания, пережившие время — Дипломатия Талейрана

Трижды подумать, прежде чем ничего не сказать (автор неизвестен)

В одной фразе заключена вся суть дипломатии. В этой профессии слишком многое поставлено на карту, а успех или провал всего мероприятия часто зависит от случайно брошенной фразы, несвоевременного замечания или непродуманного заявления.

Иногда приходится выбирать из нескольких сложных решений, каждое из которых в разной степени неприемлемо.

Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754-1838) — это имя всплывает из глубин подсознания в числе первых, когда заходит разговор о политике и дипломатии, искусстве компромисса и хитросплетениях сложных договорённостей. Он рассматривал интересы государств, судьбы народов и жизни людей как фигуры и ходы в шахматной партии. Выдающиеся навыки переговорщика и умение выдать желаемое за действительное сделали его имя нарицательным, а трактат «Уроки дипломатического искусства», до сих пор приводит в восторг многие поколения читателей изысканностью формулировок и образностью сравнений.

Целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними.

Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — это значит предвидеть.

В политике то, во что люди верят, важнее того, что является правдой.

Талейран был «на коне» при революционерах, чрезвычайно востребован при бонапартистах, а затем служил верой и правдой реставрации монархии. С точки зрения традиционной морали, его деятельность — это верх лицемерия, лживости, двуличия и приспособленчества. Его отличала гремучая смесь цинизма и лукавства, умение обратить любую ситуацию себе во благо, а время перемен, когда все медлят в растерянности, без чётких правил и ориентиров, заставить работать на укрепление собственных позиций. «Некоторые должности похожи на крутые скалы: на них могут взобраться лишь орлы и пресмыкающиеся» — тут, как говорится, не поспоришь.

Искусство расставить нужных людей в нужных местах — начало науки управления, но найти места для недовольных трудней всего.

Кофе должен быть черный, как ночь, сладкий, как грех, горячий, как любовь и крепкий, как проклятье.

Законы можно насиловать, они не кричат.

Таким образом, непреложных истин не существует, мнение может меняться под влиянием вновь открывшихся обстоятельств, а твёрдость и упрямство не являются добродетелью при отстаивании собственных интересов. «Валяйтесь у них в ногах... но никогда не будьте у них в руках», — этой фразой Талейран наставлял своих подчинённых из французской дипломатической миссии.

«Хромой дьявол», «человек с шестью головами» — какими только эпитетами не награждали его современники за бесконечные интриги, взятки, невыполненные обещания и щедро раздаваемые авансы, которые он и не собирался выполнять: «В политике нет убеждений, есть обстоятельства». Десятки раз рискуя побывать на эшафоте или под ножом гильотины, Талейран тем не менее пережил всех, всего достиг, всех покорил. Он снискал славу настолько непотопляемого политика и неуязвимого дипломата, что даже сам факт его физической смерти вызывал недоумение: «Талейран умер? Любопытно узнать, зачем это ему теперь понадобилось?!».

Потомок Кольбера, мечтавший о военной карьере, которой помешала сильнейшая травма колена, обрёкшая его на вечную хромоту, духовное лицо, слишком падкое на мирские соблазны в бытность свою епископом и, наконец, депутат парламента от второго сословия (духовенства), Талейран вошёл в историю как мастер договорённостей. Для него не существовало невозможного, а только поставленная цель, которая должна быть достигнута любой ценой. Если для этого потребуется прямая ложь, подлог, измена — все средства хороши. «Единственное вложение, которое ничего не стоит, но приносит большой доход — это лесть».

Клевещите, клевещите неустанно! Что-нибудь от клеветы да останется!

Если вы хотите основать новую религию, дайте себя распять и на третий день воскресните.

Чтобы сделать карьеру, следует одеваться во всё серое, держаться в тени и не проявлять инициативы.

И, наконец, моё любимое из высказываний Талейрана: «Они ничего не забыли и ничему не научились / Us n 'ont rien appris, ni rien oublie». C авторством последнего существует историческая коллизия — его часто приписывают и Наполеону, и некоему адмиралу Малле дю Пану. Но в любом случае, фраза относится к периоду подавления французской революции и описывает поведение роялистов, приверженцев реставрации королевской власти. Они были полностью раздавлены и деморализованы революцией, но потом оживились в период Директории (1794-1799), ожидая скорого возврата монархии и прежней жизни.

Та эпоха — это ещё и время великих дипломатов. Компанию Талейрану, представлявшему Директорию, а затем французское королевство, обычно составляли выдающиеся, равновеликие фигуры: интересы Российской империи блестяще отстаивал Карл Нессельроде, который был министром иностранных дел и, со временем, канцлером, рекордные сорок (40!) лет (1822-1862), а от Британии выступал Роберт Стюарт Каслри — один из наиболее влиятельных людей Европы того времени, исповедовавший политику «баланса сил», инициатор создания Соединённого королевства (UK).

Если сравнивать фигуры величайших дипломатов прошлого с пигмеями современности на аналогичных должностях — Сергеем Лавровым, с его «Дебилы, б@#$%», безликим государственным секретарём США Джоном Салливаном или чудаковатым министром иностранных дел Великобритании Борисом Джонсоном, — понимаешь весь масштаб ментальной катастрофы, постигшей человечество за последние 200 лет. Подобно тому, как бесследно исчезли горделивые потомки великих фараонов Египта, ассимилировавшись с полчищами наглых и крикливых кочевников — арабских завоевателей и превратившись в доставучих попрошаек, кошмарящих туристов, так и вершители судеб человечества из риторов и трибунов превратились в «пешки». Глобализация и постиндустриальное общество больше не культивируют гениев, нередко возводя серость на пьедестал и меняя приоритеты с выдающихся личных качеств на корпоративную солидарность.

Ранее главы дипломатических миссий определяли новые очертания государств за столом переговоров, старательно избегали прямых столкновений, не ввязывались в конфликты, достигали компромиссов и всегда знали, где уступить, а где настоять на своём, предпочитая дипломатию милитаризму. Войны и разногласия, если и возникали, то носили локальный характер — как по масштабу, так и по времени.

В международных отношениях теперь правят бал юристы и бухгалтеры, а время «личностей» ушло навсегда. Беспрецедентная сложность, казуистика, «буква закона», стандарты и ограничения, нормы и квоты... О взглядах и методах «принца дипломатов» теперь можно прочесть только в его мемуарах.

Обещание хорошо тем, что от него всегда можно отказаться.

Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.

Война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным.

Непревзойдённый мастер политической интриги, коварный искуситель, ловкач и беспринципный манипулятор, Талейран в любой ситуации знал, чего хотел и как этого достичь. Близкий друг и соратник Наполеона, на Венском конгрессе 1814-1815 гг., он уже представляет интересы возрождённой династии Бурбонов и от имени нового короля Людовика XVIII определяет будущее Европы после окончания эпохи наполеоновских войн.

Иллюстрация: химеры Notre-Dame de Paris смотрят на распростёртый город — 1

Цитаты: Талейран Ш.-М., Мемуары. — М.: Издательство института международных отношений, 1959. — 440 с.